Вообще, идея пришла мне в голову именно в метро и вынашивал я ее почти полгода. Зато потом написал за две недели, хотя планировал писать другие макси. Но, пожалуй, их я оставлю на потом.
Название: Вдруг тебе понравится? Автор: fandom Tainyi Gorod 2015 Бета: fandom Tainyi Gorod 2015 Размер: макси, 15 296 слов Пейринг/Персонажи: Сантьяга, Гуго, Градислава, Ортега, ОМП и ОЖП в количестве, а также другие жители Тайного Города. Категория: джен Жанр: экшен, триллер Рейтинг: R Краткое содержание: Не всегда поездка в метро заканчивается благополучно, или что бывает, когда кое-кто желает поинтриговать. Примечание/Предупреждения: спойлерзахват заложников Размещение: только с разрешения автора Для голосования: #. fandom Tainyi Gorod 2015 - "Вдруг тебе понравится?" «Сегодня мэрия Москвы объявила, что закончившийся два дня назад «Месяц безопасности на транспорте» прошёл успешно. Помимо существенно сократившихся нарушений со стороны перевозчиков, повысились показатели комфорта граждан. Полиция отчиталась о проведённых мероприятиях по обеспечению безопасности москвичей, и начальник полиции лично заверил мэра в том, что: «Никакая дрянь не пролезет к нам, несмотря на горячее время!» («Московский комсомолец») «Пресс-служба Великого Дома Чудь объявила о том, что турнир «Молодые львы» переносится на неделю. Это связано с тем, что на днях скончался мастер иллюзий Винсент Вальд, и Орден объявил траур. Как сказал капитан гвардии великого магистра, Гуго де Лаэрт…» («Тиградком») Метро Нина терпеть не могла Павелецкий. Особенно то, что кольцевая станция метро была слишком далека от самого вокзала, и приходилось идти по длинному переходу, в окружении других людей, которые катили за собой или несли в руках огромные сумки, а на сумках она видела бирки «DME» и не только, и эти бирки приводили её в особое неистовство. Три года она торчит на этой работе, в ненавистной съёмной квартире, да ещё и не в Москве. Три года таскается на Павелецкий и с Павелецкого, смотрит на тех, кто прибыл на стремительном красном «Аэроэкспрессе», и у неё портится настроение. Ничего, ещё немного осталось, и ей обязательно повезёт. Хоть один из походов по дорогим клубам принесёт свои плоды, и она подцепит богатого любовника, выскочит за него замуж и навеки распрощается с утлой «однушкой» в самой заднице этого мира. Хотя нет, настоящей задницей был её родной город, захолустье, в котором пять улиц, две на три. Где все друг друга знают, и нет прохода от парней с пивом в руках. Да, красивая, да, умная. Да, сбежала и поступила. Отучилась и устроилась по специальности. Но кризис, проблемы, хорошо, что не уволили ещё, а только урезали премии. На клубы перестало хватать денег, и иной раз приходилось выбирать — выпить коктейль или оставить сотку на новую шмотку. Как известно, богатые смотрят сначала на обложку. Обложка у Нины была, что называется, «годная» — красивая мордашка, длинные ноги, фигурка. Только почему-то поклонники испарялись после первых трёх свиданий, и девушка отправлялась на новые поиски. Ничего, ей всего двадцать четыре. У неё вся жизнь впереди. «Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка: «Таганская». Нина села на свободное место, достала телефон, подключаясь к бесплатному Wi-Fi в метро, и ушла с головой в социальные сети. Раймонд всегда поглядывал на окружающих челов чуточку свысока. Это было нетрудно, имея почти семь футов роста, и это давало огромное преимущество в том, чтобы выбрать лучший путь в толпе. Правда, приходилось пригибаться при входе в вагон метро. Раймонд не стал садиться, замер у дальних от выхода дверей и обвёл взглядом временных спутников. В семь утра обычно поезд заполняли офисные трудяги и рабочие, но ему повезло: сегодня вагон был почти пуст. Несколько девушек, с десяток разношёрстных мужчин, включая гостей с южных колоний, да старуха. Кажется, тронь её, она рассыплется на десяток старушек поменьше. К этой дороге он уже привык. Летом Раймонд жил с родителями на даче. Машины у него не было («Заработаешь — будет», — говорил отец, усмехаясь в рыжие усы), и электричка исправно довозила его со станции «Силикатной» до Курского вокзала, где он спускался на Кольцевую линию. Оттуда обычно ехал до «Парка культуры» и пересаживался на «красную ветку», но сегодня его путь лежал в другую сторону. Нужно было добраться до «Краснопресненской» и пройти пешком пару километров. Пешие прогулки Раймонд любил, и они его не тяготили. Он откинул на спину хвост рыжих волос и прикрыл глаза, вслушиваясь в музыку, доносящуюся из наушников. Поезд мягко тронулся с места, где-то над ухом прошелестело: «… аются. Следующая остановка: «Комсомольская». Молодой чуд, двадцати четырёх лет от роду, младший помощник мастера Хранителя Знаний, уносился в сторону «Краснопресненской», не подозревая о том, что ему не суждено сегодня попасть в библиотеку Антара Томбы. И что его жизнь круто изменится. Красный мрамор на «Комсомольской», лепнина, фрески, далёкие и очень древние по меркам Марины, встречали её каждый день, как старые, привычные знакомые. Глядя на них, Марина улыбалась и чувствовала, что всё будет хорошо. В привычном хаосе её жизни такие вот островки надёжности дорогого стоили и, оставляя в гараже новенький «Форд», Марина ехала к ним. Дорога от станции Лось выдавалась короткой, всего двадцать минут, потом ещё пятнадцать на метро — всего едва ли больше получаса, но зато их хватало, чтобы продумать планы на день. Работа у Марины была нервная, быстрая, что-то всё время менялось: планы, сметы, бюджеты, договоры, акты, да и соглашения, ещё вчера подписанные, могли быть отвергнуты одним словом Большого Босса. Которых в её списке значилось около двух десятков — с самых разных уголков не только России, но и мира. «Следующая станция: «Проспект Мира». Марина запрыгнула в вагон в последний момент. Едва удержалась на ногах, схватилась за поручень, чтобы не рухнуть на пол, и внезапно поняла, что это не поручень, а рука крепкого рослого парня с рыжими волосами и карими глазами. Девушка мгновенно смутилась, отпустила его и села на сидение, задев сумкой ряженую в вычурные шмотки девицу с гримасой брезгливости на красивых губах. Парень снова закрыл глаза, поправив на голове широкие наушники, и продолжил стоять. Марина одёрнула юбку, вынула из сумки зеркальце и проверила макияж. «Следующая станция…» Перед самым закрытием дверей в вагон вошёл мужчина — седой, статный, в дорогом стильном костюме-тройке, несмотря на лето на улице. Мужчина опустился на сидение напротив Марины и, не таясь, рассматривал её. Девушка улыбнулась в ответ на взгляд — ничего особенного, просто пожелание приятного дня — и перестала обращать на него внимание. «Белорусская…» От взгляда на нескольких парней, неуловимо похожих меж собой, черноволосых, в одинаковых солнечных очках и со спортивными сумками на плечах, Марину продрало морозом по коже. Рыжеволосый парень как-то подобрался, случайно коснувшись широкой ладонью плеча девушки, и даже фифа рядом с ней прекратила разглядывать в смартфоне фотографии лаков для ногтей и подняла голову. Марина быстро огляделась и, увидев, что в другие двери вагона и — насколько хватало глаз — других вагонов вошли такие же пары одинаковых черноволосых и в чёрном, встала. Она хотела выйти, но не успела. Двери за спинами черноволосых закрылись и, едва поезд тронулся, они выхватили из сумок оружие, направив его на людей. — Не двигаться! Марина увидела, что ещё двое выбивают дверь в кабину машиниста и несколько раз в него стреляют, — кровь забрызгала стекло и несколько капель попали на серый пол вагона — и упала обратно на место, где сидела. Раздалась ещё одна автоматная очередь, и поезд, отъехав от станции на милю, замер, искрясь разбитой панелью управления. Тайный Город В штаб-квартире Тёмного Двора было тихо. Нет, разумеется, внизу стучали молотами кузнецы, в тренировочных залах гарки проходили полосы препятствий, наставник фехтовальщиков Ленга гонял подопечных, хлёстко комментируя их ошибки, а в кабинете помощника комиссара Боги по громкой связи фея Полина рассказывала наву, какой он безответственный мерзавец. Но стены не пропускали лишнего шума за границы помещений, и потому в Цитадели было тихо. Этой тишиной в небольшом зале наслаждался комиссар Великого Дома Навь — Сантьяга. Идеальная короткая стрижка, костюм цвета слоновой кости, белоснежная сорочка, галстук ручной работы и запонки с крупными чёрными бриллиантами — в кромешной темноте зала комиссар выделялся светлым пятном и казался статуей. Вот уже несколько часов нав не менял позу, лишь изредка перелистывал электронные страницы на экране планшета. Но для этого хватало короткого движения длинного пальца. На экране расположились оцифрованные страницы древнего манускрипта, который когда-то занимал почётное место в библиотеке Уратая. Остатки былой роскоши, крупицы знаний, что сумели спасти тёмные, сражаясь с людами. Сантьяга отдал бы очень много, чтобы посетить ту библиотеку в её первозданном виде, но это было невозможно, и нав не думал долго о таких вещах. Прагматичный ум не умел жалеть или мечтать о несбыточном. В настоящем хватало интересных задач и проблем. Вот и сейчас Сантьяга изучал «Способы зачаровывать навскую сталь» для того, чтобы выловить крупицы информации об ещё более древней войне и, как ни странно, о Ярге. Автор, как помнил комиссар, приправлял описания арканов и рецепты историями и примерами из жизни — своей и не только, и теперь некоторые из них могли бы помочь Тёмному Двору в борьбе с собственной Легендой. Стук в дверь, уверенный, настойчивый, но не слишком громкий, заставил комиссара поднять взгляд от книги. — Войдите. На пороге, обрисованный светом из коридора, застыл нав в гарочьем комбинезоне. — Комиссар, у нас проблемы. — Что случилось, Ортега? — Сантьяга отложил планшет в сторону и встал: помощник не стал бы его отрывать от чтения, если бы не сложилась действительно опасная для Нави или Тайного города ситуация. — Только что масаны Саббат, предположительно Малкавиан, захватили в заложники примерно полторы сотни челов. Целый поезд метро. Они встали на перегоне между станциями «Белорусская» и «Краснопресненская» и выдвигают свои требования. — Кому? — Комиссар стремительно подошёл к Ортеге, открывая портал, и оба нава вышли уже в кабинете Сантьяги. — Человскому правительству. — Что требуют? — Сантьяга нажал неприметную кнопку в столе, и тонкий монитор вынырнул из столешницы, мгновенно включившись. — Деньги, оружие, коридор в аэропорт. — Это блеф. — Комиссар бегло просмотрел заголовки человских новостей, убедился, что там пока ничего нет, и перевёл взгляд на Ортегу. — С Тайным Городом они ещё не связывались? Как давно это началось? — Десять минут назад. Нет, нам пока условий не ставили. Я попросил «ласвегасов» проверить ситуацию, доклад будет через десять минут. — Позвоните в Зелёный Дом и Орден, организуйте нам оперативный штаб в «Тиградкоме». Через пять минут я хочу там переговорить с Гуго и Градиславой. — Хорошо. Ортега кивнул, уходя в быстрый портал, а Сантьяга, сев в кресло, взял в руки смартфон. Несколько мгновений он раздумывал, а затем набрал номер абонента, с которым не общался пару лет. Как только на том конце провода послышался мужской голос, комиссар заговорил: — Приветствую, Андрей Кириллович. По красноречивой паузе нав понял, что майор Корнилов мгновенно догадался, откуда растут ноги у происшествия в метро. И это ему очень не понравилось. Мастер войны, высший боевой маг Ордена Гуго де Лаэрт мерил шагами просторный зал спешно созданного оперативного штаба и поглядывал в сторону другого высшего боевого мага — Градиславы, которая сидела за столом и внимательно изучала что-то на экране ноутбука. После ссоры чудов с прошлой воеводой Люди, Яриной, Гуго относился к зелёным с прохладцей, но сейчас ситуация складывалась препоганейшая, и виноватыми в ней мастер войны считал навов. А значит, с Градиславой они (временно, разумеется) заодно. Комиссар пока не соизволил появиться, и это раздражало Гуго больше всего. И когда де Лаэрт уже взялся за смартфон, отыскивая в списке контактов Сантьягу, тот вышел из портала, приветственно кивнув чуду и люде. — Приношу извинения за задержку, я ждал расчётов аналитиков. — Как Навь пропустила нападение Саббат?! Насколько я знаю, вы должны были следить за этим! — Градислава мгновенно перешла в наступление, и комиссар едва заметно поморщился. — Признаю, мы действительно ничего не знали о готовящейся атаке. Пока ещё поступали изображения с поезда — это несколько первых минут захвата, до того, как они поставили заглушку на связь, — нам удалось опознать нескольких масанов. С большой вероятностью, это группа Айла Малкавиана «Хаос». Они вполне оправдывают своё название, но обычно они резвились в Бразилии, изредка выбираясь на юг Мексики. Довольно крупная группировка, в последний год ушедшая на дно, как мы подозревали, из-за Ярги. — То есть это Ярга спланировал операцию? — перебил нава Гуго, подходя ближе. Сантьяга покачал головой: — Аналитики говорят, что вероятность участия Ярги в этих событиях — минимальна. Мы не можем полностью исключать его влияние, но предлагаю пока не думать о нём. — Вот как… — Градислава налила себе воды из высокого графина и посмотрела на Сантьягу уже несколько спокойнее. — Форс-мажор, получается? — Получается, да. — Они ещё не выдвинули требования Тайному Городу, только челам, — заметил Гуго, садясь за стол. Сантьяга кивнул. Подошёл к огромному экрану, вставил в него небольшую «флэшку» и запустил воспроизведение: — «Ласвегасы» тщательно просканировали состав и окружающую территорию и привлекли к анализу одного из советников. Мы сейчас можем видеть полную картину защиты поезда. На экране появился график энергетических потоков, арканов с определением границ и состава каждого аркана. Несколько минут Градислава и Гуго изучали карту, потом мастер войны потёр подбородок, хмурясь: — Кто им создал такую защиту? — Я думаю, что они нашли грамотного специалиста по артефактам в Торговой Гильдии. Защита построена целиком на артефактах и сделана превосходно. Мы не сможем её незаметно пробить, а на взлом может уйти несколько суток. — Они не будут ждать. — И там заложники. — И сигнальные контуры, которые тут же сработают, как только мы начнём взлом, — согласился комиссар. — Надо найти того, кто им строил эту схему, — решила Градислава. — Возможно, мастер знает, как её обойти. — Можете заняться поиском, — кивнул Сантьяга, и воевода прищурилась, пытаясь понять — нав издевается или тоже счёл это важным. Люда до сих пор чувствовала себя не на своём месте. И здесь, и в Великом Доме. Она не планировала становиться воеводой (мечтала, хотела, да, но не планировала. Это разные, совершенно разные вещи) и теперь понимала, что именно сейчас и именно ей придётся принимать решения, от которых зависит не только её родной Дом, но и весь Тайный Город. Разумеется, окончательное решение будет принято не здесь: они всего лишь отвезут его на рассмотрение главам Великих Домов и после этого начнут действовать. Но отголосок этого груза ответственности по защите Тайного Города от угрозы (любой, какая только появится) давил на плечи. Ярина, не будь она предательницей, не она будь тем, кем оказалась, справилась бы лучше. «Я ли это?» — Градислава тряхнула волосами и, поймав непроницаемый взгляд комиссара, отвернулась. Посмотрела на схему и согласилась с проклятым навом: — Хорошо. Я найду того, кто им построил защиту. Гуго вскинул рыжую бровь, но не стал комментировать слова воеводы. Только уверился, что сотрудничать придётся всё-таки с навом. Проверенный коллега лучше малознакомой белобрысой истерички. — Мы можем уничтожить там всех? Сымитируем пожар, подкинем кукол… — Гуго, я бы не хотел начинать с радикальных мер. — Лучше убить проблему в зародыше, чем полиция узнает, что там вампиры, — пояснил свою точку зрения чуд. Нав чуть склонил голову набок, словно размышляя. Потом пожал плечами: — Не стоит торопиться. Сначала нам нужно узнать, нет ли там кого-то из Тайного Города. Рыцарь проглотил возражение, понимая, что своих — даже если это шасы или концы какие-нибудь — уничтожать нельзя. Никто не поймёт. Даже ради безопасности Тайного Города. Хотя, конечно, ради безопасности… Молодой гвардеец, один из операторов, которые сидели по ту сторону двери, ворвался в зал к высшим боевым магам и сообщил: — Они назвали свои условия! Метро В голове билась только одна мысль: «За что?». Нина вцепилась в телефон, который потерял сеть в тот же момент, когда эти начали стрелять, и думала лишь об этом. Почему она? Что ей стоило зайти в следующий поезд? Или поторопиться и уехать на предыдущем? Она бы отдала всё, что у неё есть, лишь бы оказаться не здесь. Оказаться в офисе, за своим столом, налить крепкого кофе и, замирая от сладкого ужаса, говорить: «Я могла бы там ехать!» Не могла бы. Едет. Страх — не манящее ощущение неслучившегося, а животный, дикий страх — заполнил её целиком. Она не сводила взгляда с ног террористов, боясь смотреть выше. После того как поезд замер в тоннеле, черноволосые не стояли на месте. Они стреляли и стреляли, но Нина не смотрела, куда и в кого. Только видела — знала, что они убивали. На ботинке того, что стоял рядом с ней, застыла капля крови, и это маслянистое пятнышко, не впитывающееся в дорогую кожу, пугало Нину даже больше, чем звуки выстрелов. Она боялась посмотреть в лицо смерти и боялась, что смерти не нужно её лицо. Интересно, умирать больно? И за что это ей? Рядом чуть повернулась та девка, что едва не выбила своей сумкой телефон из рук Нины, когда садилась, и Нине захотелось наорать на неё, сказать, чтобы та не двигалась, не привлекала внимания этих, но наорать — значит, показать себя. И Нина молчала. «Валерий Львович, я не пришла на работу, потому что меня захватили в заложники, прошу не высчитывать этот день из моей заработной платы (мне и так её не хватает, старый хрыч)…» Объяснительная. Она напишет хоть сотню объяснительных, если придётся. Если выживет. Раймонд замер, когда масаны начали стрелять. Он — не воин, но предчувствие кольнуло за мгновение до того, как сумасшедшие Малкавианы ворвались в поезд и наставили своё оружие на пассажиров. Для него — чуд не обольщался — был выделен отдельный масан, который стоял напротив, и дуло его пистолета смотрело точно в правый зрачок Раймонда. — Только дёрнись, рыжий, — скалился масан, и Раймонд видел, как иглы начинают выступать под губой. Раймонд не двигался. Ему не было страшно, страха тут и без него хватало, и он спокойно смотрел в закрытые солнечными очками глаза вампира. Они не хотят показывать челам, кто они. Это хорошо. Почему это хорошо, Раймонд пока не придумал. Прозвучали выстрелы. Чуд скосил глаза и увидел, что старуха сползает по сидению, а на стекле позади неё видно пулевое отверстие. И трещины, в которых живописно расположились остатки мозга, куски костей. Седая прядь прилипла к спинке сидения и колыхалась от едва заметного дыхания вентиляции. Масан стрелял снизу — под челюсть, и сидящий рядом со старухой чел застыл изваянием. На его брюках, в районе паха, медленно расплывалось пятно, и чуд поморщился — он считал такое поведение недостойным мужчины. В соседних вагонах тоже стреляли. Раймонд не знал, по какому принципу вампиры выбирают того, кому пустить пулю в голову. Запах крови будоражил Малкавианов, и они то и дело скалились, втягивали носом воздух, и Раймонд опасался, что эти психи просто высушат всех, несмотря на то, что явно пришли сюда не за этим. А за чем, интересно? — Что, красавчик, хочешь быть следующим? Чуд вздрогнул, когда его подбородка коснулась рука масана, — ледяные твёрдые пальцы, ощущение, словно за кожу схватился мертвец, — и посмотрел на него. Раймонд не ответил, и масан, смяв в ладони свои очки, ткнул его дулом в лоб. Алые зрачки вампира, расширенные от возбуждения, словно гипнотизировали чуда, но это даже не было зовом — только животное желание хищника. — Молчишь, тварь? А давай я тебе сейчас выпущу пулю в голову, а? Понравится? Чувствуешь себя очень крутым? Раймонд сжал зубы так, что на скулах заиграли желваки, но не шелохнулся, несмотря на то, что страх постепенно заползал в разум. — Сдурел! Тычок под рёбра от одного масана другому, чувствительный, откинувший того, что был с пистолетом, в сторону, заставил чуда медленно и незаметно выдохнуть. Оказывается, он не дышал всё это время. — Этот пацан — наш подарок! — Второй схватил Раймонда за длинные волосы и притянул к себе, приставляя длинный серебристый клинок к горлу пленника. — Мы и не думали, что тут окажутся рыжие! Теперь всё пойдёт по плану! — Не дождёшься, — процедил Раймонд сквозь зубы и тут же получил прикладом по виску. Пошатнулся, и рухнул на пол, оставляя в руке масана несколько прядей волос и едва не попав носом в старческую ладонь мёртвой челы. — Слышали все? Кто будет плохо себя вести, тот — труп! Раймонд не слышал. Он был без сознания. Марина не сводила взгляда с рыжих прядей, которые один из террористов кинул на пол, и ощущала, как в горле постепенно поднимается ком тошноты. Она не завтракала с утра — обычно ей только через пару часов после пробуждения хотелось есть, и она идеально подгадывала свой завтрак в кофейне около офиса. Там её ждали блинчики с мёдом, горячий чай. Сейчас при мысли о блинчиках в золотисто-рыжем меду Марину едва не вывернуло. Она прижала ладонь ко рту, пытаясь сдержать рвотные позывы, и тут же дёрнулась, когда на неё уставилось дуло пистолета. — Что такое, крошка? Тебе не нравится наше шоу? Мужчина наклонился к ней, и Марина увидела своё отражение в чёрных стеклах очков. Изо рта убийцы пахнуло кровью и чем-то неожиданно свежим, чуть ли не одуряюще-приятным. Марина покачала головой, быстро, испуганно, и тот отстранился, продолжая скалиться: — Умница, крошка. Я тебя оставлю себе. Марина отвела взгляд, не желая показывать панический ужас, охвативший её при этих словах. Что-то ненормальное было в этом выражении и в этом террористе. Она не знала и не могла знать, как должны вести себя нормальные террористы (кино, ты насмотрелась этих чёртовых фильмов, где обязательно появится герой и спасёт тебя), но чувствовала, что эти — неправильные. Для кого они стреляли? Для кого они убивали других людей, если сразу же разбили все камеры? Им весело. Вот был простой ответ на все вопросы. Этим тварям просто весело. Они идут по вагону и смеются, нажимая на курок. Бам! Пуля влетает молодому студенту прямо в глаз, вдребезги разбивая стекло очков, и очки слетают с его головы, валясь под ноги другому мужчине в чёрном костюме. Бам! На пол валится молодая — Марининого возраста — девушка, и из-под неё расплывается лужа крови, но она сама ещё дышит, судорожно скребёт по полу ухоженными ногтями, а на спине пузырится кровь из пробитого лёгкого. Бам! Теперь это мужчина, совершенно седой, с небольшой аккуратной бородкой и в чёрном вельветовом пиджаке. Ему пуля попадает в горло, и он тоже умирает не сразу, и Марина смотрит и смотрит в его глаза, и ей наплевать на то, что один из террористов снова изучает её тяжёлым взглядом. Она хочет запомнить всё, что происходит. Когда убийца останавливается рядом с представительным седовласым человеком в костюме-тройке, Марина сжимает сумку, ожидая, что сейчас последует очередной выстрел. И террорист действительно поднимает пистолет, чтобы нажать на курок и ещё раз повеселиться. И вздрагивает. Потом скалится, оказываясь не в силах выпустить пулю и оторваться от взгляда серо-стальных глаз седого мужчины. Бам! Выстрел звучит совсем в другой стороне, и Марина отчётливо понимает — она сейчас видит то, чего не должна видеть. И отводит взгляд. Тайный Город «Нам нужно совсем немного! Выведите на одну из площадей Захара Треми и убейте ублюдка так, чтобы мы видели! И мы отпустим челов. Иначе высушим и запись высушивания разошлём по всем известным нам адресам. Знаем мы их немало. Даём шесть часов на раздумье, потом начинаем убивать!» — Им нужно время, — проронил Сантьяга, едва Гуго нажал кнопку на пульте управления монитором. Чуд хмуро кивнул: — Я это вижу. Но для чего? Комиссар покачал головой, касаясь длинными тонкими пальцами губ и не сводя взгляда с застывшего на экране Малкавиана. Градислава шумно выдохнула и встала: — В любом случае, времени у нас немного. Я найду того, кто сделал им систему защиты. А вы разработайте план нападения. Рослая, крупная воевода, затянутая в строгий брючный костюм, повела плечами и открыла для себя портал: зелёный вихрь заставил листы отчёта дрожать на столе. Гуго поморщился — ему не нравилось, что люда начала раздавать приказы, но предложенный вариант действия был логичен… И чуд промолчал. Едва воронка портала истаяла, Сантьяга заговорил: — Вам не кажется, Гуго, что всё это гораздо сложнее, чем видится сначала? — О чём ты? — Интриги и заговоры обычно были по части комиссара, и мастер войны не торопился строить свои предположения. Во всяком случае, вслух. — Для меня тут очень много несостыковок, — признался нав. Он снял со своего пиджака светлый волос и задумчиво положил в небольшой пакетик. Гуго машинально активировал аркан, который не позволял генетическим образцам рассыпаться, где попало. — Но ты сейчас говоришь о Малкавианах. Они всегда были немного… того. — Вот в этом и кроется главная загадка. Они действуют разумно. Они действуют правильно — они выбрали время, когда в метро едет не так много челов. Они выбрали станцию, на которой обычно не так много пассажиров и, главное, подгадали момент так, чтобы все, кто приехал в Москву на «Аэроэкспрессе», уже прошли мимо. Им не нужна была толпа народа, иначе в вагоне было бы не продохнуть от челов, и возникло бы куда больше проблем. — Тогда им проще было бы вообще ночью атаковать… — Не тот резонанс. Начиная с трёх часов утра, в метро проводится ежедневная профилактика. Эффект был бы не такой, как в начале дня. Кто ночью смотрит новости? А вот утром, когда все приезжают в офисы и с чашкой кофе садятся просматривать почту, социальные сети и прочие информационные ресурсы, — самое время заявить о себе. — Что они и сделали. — Именно. Заметьте, Гуго, масаны привлекли к себе внимание и шантажируют нас не только заложниками, понимая, что мы бы пожертвовали всеми, если бы не защитные артефакты. Нас шантажируют раскрытием Тайного Города. — Думаешь, блефуют? — Нет, я так не думаю. Малкавианы, пожалуй, единственные, кто не стал бы так блефовать — они готовы это сделать. Но я не понимаю, зачем им такое нарушение режима секретности? По сути — начало новой войны с челами. — Сантьяга взял отчёт и в который раз перечитал его. — И мы до сих пор не знаем, кто едет в этом поезде… — Ты сказал… «пожертвовали бы всеми». Навом тоже? — Если бы он там был? — Сантьяга посмотрел мастеру войны в глаза и жёстко ответил: — Да, пожертвовал бы, если бы не было иного выхода. Безопасность Тайного Города важнее. Но не скажу, что такое решение далось бы мне легко. У Сантьяги коротко пиликнул телефон. — Но там нет нава, — мрачно кивнул Гуго. — Там только челы. — И чуд,— поправил комиссар де Лаэрта, и тот замер, неверяще разглядывая тёмного. — Откуда ты знаешь? Нав молча протянул ему смартфон с фотографией молодого рыжего парня, который стоял напротив одной из дверей в вагоне метро. Гуго мельком глянул на адресанта и выругался. В строчке «отправитель» значилось: «Тамир Кумар». Этот не ошибается. — Что им нужно? — Хороший вопрос. — Градислава поморщилась и посмотрела на Всеведу. Берегиня Трона выглядела превосходно, несмотря на раннее утро и события, поднявшие её из постели. Красивая, стройная, в строгом, но роскошном платье — за какой-то месяц Всеведа обзавелась лоском, которого в ней никогда не было. И Градиславу это раздражало. Она не могла понять, почему до сих пор заурд не поставил Берегиню на место и столько ей позволяет. Они сидели в небольшой гостиной комнате во дворце, и на низком мраморном столике расположился артефакт, закрывающий помещение от любого прослушивания. Это позволяло женщинам говорить настолько свободно, насколько это было возможно в сложившейся ситуации. — То есть ответа у тебя нет? — Ответа нет ни у кого. — Воевода Дочерей Журавля посмотрела на часы. — Сантьяга тоже пока не понимает, в чём дело. А мне нужно найти того, кто масанам сделал артефакты. — Тогда почему ты здесь? — Всеведа никак не могла придумать, как взять ситуацию под контроль, и нервничала, что не укрылось от взгляда Градиславы. Воевода промолчала, но Берегиня взгляд заметила, и её тон похолодел. — Проверь Клопицкого. — Дружинницы уже уехали проверять всех по списку. — И на каком Тыжеумер месте в этом списке? — Первый. — Почему к нему поехали не дознаватели? Градислава поймала зелёный взгляд Всеведы и снова поморщилась. Но не стала отвечать, переводя тему: — Почему бы просто не выдать им Треми, как они хотят? — Потому, что даже ты должна понимать: не всё так просто, — жёстко ответила Всеведа. — А что говорит заурд? — Что это детский сад на выгуле. И масаны просто хотят внимания. — Что? — Градислава недоумённо посмотрела на Берегиню, и та криво усмехнулась: — Он недоступен. Занят. И если ты думаешь, что я побегу к нему по любому поводу… — Это не его операция? — Мы бы знали. — Ты уверена? Теперь пришла очередь Всеведы замолчать. Вопрос был правильный, и она его себе задавала не единожды. Но никогда не пускала сомнения дальше своего взгляда. А при ком-то не допускала вообще. — Не стоит задавать таких вопросов. — Берегиня встала с кресла и подошла к окну.— Отзови дружинниц с первого пункта. Проверь Клопицкого лично. Он мог сделать такую сеть. Надави на него, если понадобится. — А если он будет не один? — уточнила Градислава, и в её голосе появилась щепотка ехидства. Ровно столько, чтобы Всеведа поняла, на что намекает её воевода. — Даже если он будет не один, — подтвердила свой приказ Всеведа и тише добавила: — Юры нет в Городе. Так что защищать Клопицкого будет некому. Воевода встала и едва заметно поклонилась Берегине. — Хорошо. Если заурд… — Если он сочтёт нужным сообщить нам что-то, ты об этом узнаешь, — пообещала Всеведа, отключая артефакт. — Не теряй времени. У нас его и так очень мало. Спорить Градислава не стала. Открыла себе портал, вышла в кабинете аналитиков и там приказала найти ей Клопицкого. Как ни странно, группа дружинниц до артефактора не добралась, и это разозлило воеводу. «Всем устрою выволочку, они у меня научатся работать!» Хотелось кого-нибудь убить и одновременно спрятаться за железными дверьми, чтобы эта ситуация с заложниками разрешилась без неё. Сомнения, которые ей удалось замять, отодвинуть в сторону, с новой силой разгорелись после беседы со Всеведой. «Будь она проклята!» Сомнения, парадоксально, касались верности — своей, чужой, верности в принципе. О каких верности и доверии можно говорить, когда они предали королеву и готовятся к чему-то большему? О какой уверенности может идти речь, когда сейчас она сотрудничает с теми, кого в ближайшее время нужно будет убивать? Своими руками, чужими — не важно. Градислава зашла в здание, в котором творил безумный плод любви кучки полукровок, и презрительно поджала губы. Её раздражало всё: и то, что говорить должна она, и то, что предстоит ещё сделать, и то, что пока нет выхода. И то, что нельзя просто ударить «Рёвом Левиафана» по составу, распыляя всех, кто там есть, в пыль. А нельзя из-за одного чудского мальчишки, которому в такую рань захотелось прокатиться на метро. А ещё потому, что защита, выстроенная неизвестным артефактором, не позволит «Рёву» отработать, как следует. — Градислава? Ты же умерла! Женщина повернулась на голос Лёни Клопицкого и оскалилась: — Не в этой жизни. Метро «За что?» Чем и кому она так перешла дорогу, что вынуждена находиться здесь и сейчас? Никогда ещё в своей жизни ей не доводилось так погано себя чувствовать. Никогда понимание, что она смертна и, более того, «внезапно смертна», не было настолько отчётливым. И никогда это понимание не приводило её в ужас этой своей простотой. Её жизнь зависит от этих сумасшедших террористов. Нина слышала, как те разговаривают на незнакомом языке, слышала, как ходят, и звук их шагов — то ближе, то рядом, то дальше — заставлял её часто и мелко дышать от страха. Особенно когда чёрные, заляпанные кровью ботинки останавливались рядом с её босоножками. Она замирала и сильнее сжимала телефон в руках. Так, что ей казалось, словно стекло сейчас попросту треснет. А потом в её голову упёрлось чёрное дуло короткого автомата, и Нина поняла, что умрёт раньше, чем тот выстрелит — от страха. — Вставай! — Резкий окрик лишил её последнего самообладания, и она заплакала. Тихо, беззвучно, но слёзы лились по щекам непрекращающимся потоком. Она даже не подозревала, что в ней может быть столько слёз. — Вставай, сучка, я сказал! — рявкнул голос, и Нина, не разжимая пальцев, попробовала подняться. Попробовала и поняла, что оружие мешает: оно упирается в лоб, а чтобы встать, ей нужно наклониться вперёд. Слезы капали на топик, оставляя на нем круглые тёмные пятна, — тушь позорно потекла — и Нина внезапно отчётливо поняла, что сейчас все смотрят только на неё. А она похожа на жалкую испуганную мышь, которая вот-вот умрёт только от того, что на неё лениво взирает кот. Нина подняла лицо, стараясь не обращать внимания на то, что чёрная сталь переместилась на переносицу, и впервые за последний час решилась посмотреть на террористов. На того, кто держал её на прицеле. — Я не могу встать, пока у моего лица это. — Удивительно, голос не дрожал. И это позволило Нине сделать ещё один судорожный вздох. И успокоиться. — Вот как… — Мужчина растянул тонкие губы в улыбку, и его палец чуть-чуть надавил на спусковой крючок. Но недостаточно, чтобы запустить процесс смерти Нины. — Да, так. Нина сжала зубы, не позволяя вырваться ни единому лишнему звуку. Выдержала взгляд человека с оружием — даже сквозь его тёмные очки она чувствовала, что он смотрит ей в глаза — и даже не дёрнулась, когда пуля вонзилась в голову рядом сидящего мужчины. — Хорошо, — неизвестно за что похвалил её террорист, и Нина чувствительно прикусила язык — от ощущения чужих мозгов на щеке её мутило. Мужчина отошёл, и только тогда Нина разжала пальцы. Телефон упал ей на колени, а сидящая рядом девушка тихо, одними губами шепнула: — Молодец. Раймонд лежал, не двигаясь и не открывая глаз. Он слышал, что происходит, чувствовал, как вокруг вибрирует пол от шагов масанов, слышал, как тихо гудит вагон, как где-то внизу, под колёсами поезда, течёт вода. Слышал и слушал. Раймонд не был воином, но проходил начальную подготовку в гвардии, умел держать в руках меч и нож, и как раз это умение давало ему понять — рассчитывать не на что. Масаны быстрее, и даже если он сумеет убить одного из них, то остальные прикончат его самого. А жить чуд хотел. Более того, он хотел жить хорошо. Но это был второй пункт программы. Требовалось сбежать. Если он сбежит, то сумеет рассказать, что увидел. Раймонд приоткрыл веки и, глядя на тонкую полоску света, на руку мёртвой старухи, прокручивал в уме варианты побега. Всегда был первый пункт — встать. То есть снова дать о себе знать масанам. Пока что вампиры куражатся, убивают челов, купаются в их страхе, но пройдёт ещё час-два, и они успокоятся. Даже сумасшедшие Малкавианы успокоятся, и тогда Раймонду вряд ли удастся сбежать. Впрочем, и сейчас бегство — проблема. Нерешённая. Наверху масан направил оружие на челу, на ту, которая была красивее и увереннее в себе — во всяком случае, когда зашла в вагон, и Раймонд прищурился. Наверху был разговор, и чуд, запоминая каждое слово, продолжал думать. На звук выстрела он повернул голову — едва-едва — и увидел в отражении в глянцевой сумочке, что девушку не убили. Досталось её соседу. В голову никак не приходило толкового плана побега, только сожаление, что он ничего никогда не узнавал о метро: человская техника его не интересовала. Он следил взглядом за ручейками крови, что текла, постепенно застывая, в сторону дверей, и машинально отмечал, что вагон стоит под уклоном. Едва заметным, но достаточным… Для чего? Голова взорвалась дикой болью внезапно, и Раймонд дёрнулся, чувствуя, как горит затылок, в который вцепилась рука масана. — Поднимайся, рыжий. Хватит, отдохнул! — Чуда вздёрнули за волосы вверх, и он схватил предплечье масана, чтобы тот не так сильно его тянул. Ноги подгибались, но Раймонд, рыча, сумел встать, и тогда вампир его бросил вперёд, на сидения, где вперемешку с живыми лежали мёртвые. Рука чуда угодила аккурат в грудь молодой девушки, пальцы запутались в замысловатых бретельках и сдёрнули топ, обнажая грудь. Рыжий отшатнулся назад, машинально бормоча извинения и только потом понимая, что трупу они ни к чему. Оглянулся на хохочущего масана и, не сдержавшись, схватив сумочку, метнул в кровососа. То, что случилось дальше, оказалось для Раймонда полной неожиданностью. Марина старалась не дышать. Липкий запах крови, кисловатый — рвоты — кого-то в конце вагона стошнило, а после его пристрелили, — запахи пота и страха, всё это смешалось в отвратительный коктейль. Девушка не рисковала закрывать нос платком, но вдохи делала мелкие и только через рот. И считала про себя. Сколько выстрелов уже прозвучало. И думала, сколько их ещё прозвучит? Когда на девушку рядом наставили оружие, Марина замерла. Даже перестала дышать. Этот выстрел был тридцатым по счёту, и Марина тихо вдохнула. От страха — через нос и едва не закашлялась. Но уже через мгновение она оцепенела, видя, как террорист снова тронул рыжего парня. Поднял, откинул в сторону, что-то ещё пытался то ли сказать, то ли сделать, и тут рыжий схватил сумочку, которая оказалась у него под рукой (как до того грудь мёртвой девушки), и метнул в убийцу. Марина видела всё, как в замедленной съёмке, — такое было уже однажды, когда на неё на полной скорости нёсся племенной жеребец, упущенный кем-то на ферме, куда они приезжали на экскурсию. Только тогда опасность угрожала ей, и в самый последний момент она отпрянула, отступила на шаг, и вороной конь пролетел мимо, задев её только кончиком хвоста. Сейчас опасность не касалась её, и оттого происходящее казалось ещё более нереальным: сумочка врезается мужчине в чёрном в лицо, он отшатывается назад, спотыкается о лежащий за спиной труп той самой старухи и падает. А зонт-трость, на который опирался всё это время мужчина в сером костюме, тот самый, на которого Марине смотреть было не положено, теперь своим металлическим наконечником смотрит в сторону, а не в пол. Зонт лежит на коленях, лежит, придерживаемый руками странного человека, и тот даже не смотрит на падающего убийцу. И только убирает руки с зонта, позволяя ему рухнуть на пол вместе с ещё одним мертвецом. И Марина чётко понимает: руки он убрал уже после того, как его серебристый зонт проткнул мужчине основание черепа и прочно вошёл в мозг. В вагоне повисает мёртвая тишина. Тайный Город В комнате было тихо. Сантьяга, касаясь кончиками длинных пальцев подбородка, смотрел на схему магических контуров, что опутывали поезд, а Гуго мрачно читал досье на того чуда, которого угораздило оказаться среди заложников. — Раймонд Верт, — мрачно пробормотал мастер войны. — Работает в мастерской Знаний. Что он делал в метро в такое время, хочу я знать? Задал вопрос и сам же поморщился — мало ли что мог делать чуд в метро? Мало ли куда и зачем ехал? Просто мальчишке не повезло, он оказался не в том месте и не в то время. И если ситуация зайдёт слишком далеко — ему придётся погибнуть. Но посылать на смерть соплеменника было намного сложнее, нежели челов. Сантьяга невесело усмехнулся: — Важно не то, как он там оказался, а то, как нам его оттуда достать. И не только его. Нам требуется уничтожить масанов до того, как они действительно выдадут нас всему миру. Служба утилизации уже в боевом режиме, они перехватывают все письма, которые приходят в крупные и средние радиостанции, газеты, телестудии, интернет-каналы тоже под контролем, однако чем быстрее мы разрешим эту ситуацию, тем лучше. — Тоже мне открытие. — Я просто напоминаю, что смотреть в прошлое непродуктивно, Гуго. — Давай тогда, нав, предложи варианты! — Я думаю. Ваши варианты? — Подослать туда осов. — Не годится. Система окружает поезд сферой. Дыр нет. Гуго встал, подошёл к окну: — «Плащ кобольда»? — Я думал об этом. Но, скорее всего, у них припрятаны сюрпризы на случай штурма. «Плащом» мы можем укрыть пятерых, максимум — десяток гарок. — И десяток гарок не справится с сорока масанами? — Вы уверены, что масаны не уничтожат себя и всех, кто внутри, как только первый нав появится среди них? — холодно поинтересовался комиссар. Мастер войны оскалился: — Зато проблема будет решена. Уши комиссара едва заметно заострились, но чуд не обратил на это внимания: — Это Навь отвечает за масанов. Вы пропустили атаку. — Навь отвечает за навов также. Зачем мне посылать туда навов, если нам тогда проще окружить пространство «интимным куполом» и, взломав их защиту, уничтожить всех, кто внутри. — Включая Раймонда?! — Вам десятка навов было не жалко. Гуго сжал зубы. Потом медленно опустился обратно в кресло. — Погорячился. Извини. — Извинения приняты. Но проблема ещё осталась. Тихий стук в дверь возвестил о появлении молодой феи, что принесла мужчинам кофе. Девушка, одетая в брючный костюм, тихо прошла к столу, поставила поднос и так же тихо выскользнула наружу. Комиссар взял маленькую чашку, сделал глоток. — Мы вернулись туда же, откуда начали: у нас нет плана действий, а время уходит. — В последний раз, когда заложников взял Мститель, у него даже не было магической защиты. — В ситуации со Мстителем много вопросов. Особенно в том, кто и как его обезвредил. — Сантьяга сделал ещё глоток кофе. — Но это не то, что я хотел бы сейчас обсуждать. — У тебя тоже были вопросы к Сиракузе? — вскинул бровь Гуго. Нав в ответ вежливо улыбнулся. Повисла пауза, и уже через минуту комиссар, отставив в сторону пустую чашку из-под кофе, встал, подходя к схеме: — Здесь точно должен быть ответ на вопрос — как её взломать… — Сантьяга провёл пальцами по тонким линиям, подсвеченным разными цветами, и обернулся на Гуго: — Вы решали подобные задачи? — Да, это входит в курс обучения в гвардии. А уж для высшего мага и подавно. — Давайте представим, что это стандартная экзаменационная задача. С какой линии вы бы начали распутывать этот клубок? Трофим — молчаливый огромный голем-помощник Клопицкого — протянул Градиславе стакан с водой. Фата удивлённо хмыкнула, но потом взяла, отпивая прохладную жидкость и внимательно глядя на Тыжеумера. А тот не менее внимательно глядел на неё. И молчал. Первой не выдержала фата. — Слышал о метро? — Это такая человская подземная железная дорога? — Сумасшедший генетический коктейль на двух ногах чуть склонил голову набок, и люда подавила в себе желание зарычать. Она ещё несколько секунд изучала полукровку, который на самом деле был плодом смешения многих рас Тайного Города, — в нём текла кровь шасов, эрлийцев, чудов, челов и людов — а потом пояснила: — Я про захват заложников в метро. — Не слышал, — отозвался Лёня. Градислава видела, что он не врёт. — С утра масаны захватили в заложники пассажиров человского метро. Среди них один чуд. У них прекрасно сработанная сеть из артефактов, которые совершенно перекрывают подход. — И высшие маги Великих Домов не могут справиться? — Во взгляде Клопицкого фата прочитала ревность — Лёне не хотелось думать, что нашёлся ещё один такой гений. — Могут, но это займёт много времени. — И ты пришла за консультацией! — Клопицкий довольно усмехнулся, разгадав причину появления люды, и похлопал Трофима по плечу, забирая у него свой кофе. — Не совсем, — нахмурилась люда, но потом вздохнула и сотворила в воздухе ту схему, что им выводили на экран. Тыжеумер пожевал губами. Сел в своё любимое кресло так, что колени оказались выше головы, и буркнул: — Моя система. — Что?! — Пришёл ко мне масан, заказал, для чего, не сказал. Денег заплатил — кучу! Я Трофиму кое-чего добавил, а то он в последнее время… — Ближе к делу! — Окрик люды заставил голема повернуться к ней, но Градислава на Трофима не смотрела. — Я ж нейтральный. Мне всё равно, что и для кого делать. — Сможешь распутать? — Нет. Градислава поняла, что сейчас начнёт убивать. И лишь мысль об «элементарном схлопывании», которое не так давно приключилось с одним командором войны, спасала её от необдуманных поступков. — Меня просили сделать невзламываемую систему охранных артефактов. Я сделал. — Ты… Кто просил? Кто твой заказчик? — Да я не помню! Полгода назад это было. Фата прищурилась. — Они так долго готовились… Нам нужно её взломать — они угрожают безопасности всего Тайного Города. Клопицкий фыркнул. Потом встал, подошёл к столу и начал копаться в бумажках. — Это в первый и последний раз. Больше — никогда. Даже не проси. — Что? Тыжеумер не ответил. Он вынул запачканный в масле листок и протянул Градиславе. Люда брезгливо взяла бумагу и глянула. На одной половине листка шло перечисление пожеланий клиента, на второй — рукой Лёни — решение проблем. А на самом верху стояло имя: Дмитрий Малкавиан. — Спасибо… — Фата почувствовала удивительный прилив воодушевления: она найдёт зачинщика. Разумеется, если он не в метро, вместе с остальными. — Он платил картой? — Да. — Клопицкий достал из-за уха сигарету и начал её мять. Градислава брезгливо поморщилась. — А на какой глубине стоит поезд? — Что? — На какой глубине стоит поезд? Я что, плохо говорю? — Нет, я… — Женщина быстро достала телефон, делая запрос. Через несколько секунд она ответила: — Сто один фут. Плюс-минус. — Да, этого они мне не сказали… — Клопицкий вернулся к схеме, некоторое время молча изучал её, потом ткнул пальцем в одну точку, которая находилась у «хвоста» состава. — Тут. — Что? — Вам же нужно слабое место? Оно тут. Этот артефакт не рассчитан на глубину. Он не сработает, если будет находиться ниже уровня поверхности более чем на тридцать футов. Он зависит от давления. Разница минимальная, для постороннего вообще не принципиальна, но использование его на глубине — это риск. А теперь проваливай, мне работать надо. Градислава внимательно посмотрела на точку и усмехнулась. Она докажет и наву, и чуду, что умнее их, — предложение найти изготовителя системы исходило именно от неё. Впервые за сегодняшний день она почувствовала, что занимает пост воеводы по праву. И, возможно, достойна стать не только «исполняющей обязанности». Зелёный вихрь раскрылся около окна, и Гуго оглянулся на вышедшую Градиславу. — Ты подозрительно довольна. Фата положила на стол лист засаленной бумаги и кивнула, тщательно пряча ликующую улыбку. Только не при них. — Артефакты сделал им Тыжеумер. Это — заказчик. — Клопицкий рассказал, как взломать эту сеть? — поинтересовался Сантьяга, не беря в руки листок, но внимательно его изучая. — Сначала не хотел, но я надавила, и он «раскололся». Гуго скептически хмыкнул, Градислава выгнула в ответ бровь, словно приглашая того высказаться, но чуд промолчал. — Гуго, Градислава, не будем сейчас выяснять, кто прав… Градислава, и как взломать защиту? Люда подошла к схеме и указала на ту же точку, которую ей несколькими минутами раньше показал Клопицкий: — Вот тут. Артефакт, отвечающий за этот узел, не рассчитан на глубину свыше тридцати футов. — А там больше ста… — Сантьяга чуть улыбнулся. — Гуго, мы с вами оказались правы, когда смотрели именно на этот узел. Благодарю, Градислава. Фата почувствовала, что у неё горят щеки. Она была уверена, что самодовольные мужланы никогда… Впрочем, эти мужланы были магами не хуже неё, и именно к этому люде всегда было сложно привыкнуть. Она мерила всех и вся по меркам своего Дома. — Итак, мы знаем, в какой точке сеть непрочна. Теперь можно разрабатывать план взлома. — Да. Сантьяга, скольких гарок планируешь послать? — Гуго заметно повеселел, видя, что у проблемы всё-таки есть решение. Комиссар отошёл к окну, а потом обернулся на мастера войны: — Я пошлю столько, сколько надо. Ударим с нескольких сторон, и мы сможем покончить с ними быстрее, чем они успеют сказать: «Саббат». Но меня интересует кое-что другое. Градислава и Гуго молча посмотрели на нава в белом. — Масаны продумали свою операцию. Им помог Дмитрий Малкавиан — я слышал о нём, он всегда был верен Нави, но почему-то перешёл на сторону Саббат. Или — на сторону Ярги. — К чему ты клонишь? — Ты же говорил, что Ярга ни при чём! — Ярга — нет. — Сантьяга вернулся к изучению московского пейзажа, рассматривая редкие облачка на летнем высоком небе. — Но для Ярги эта акция может стать заявлением о себе. — То есть Дмитрий спланировал это нападение, чтобы как-то заявить о себе Ярге? В чём смысл? Я не думаю, что вашему первому князю нужен такой резонанс. — Именно. Я именно об этом и говорю, Гуго. Резонанс нужен для нас. Чтобы мы кинулись спасать челов из рук сумасшедших Малкавианов, а для Ярги планируется другой, более полезный подарок. Метро — Вставай! Быстро! Вставай! Террористы шли по вагонам и пинками, окриками, оружием поднимали людей с мест, подгоняли, перегоняли — как скот — в один конец поезда по открытым сквозным переходам между вагонами. Нина шагнула вперёд и мельком удивилась тому, что в пространстве, вроде ничем не закрытом, пустом, подсвеченном из поезда, что-то мерцает. Бледно-розовое сияние разлилось, окутывая сам переход, и даже немного вдаваясь в металл. Нина протянула руку, чтобы потрогать его, убедиться, что ей не чудится, но сзади чувствительно толкнули, и она, споткнувшись, ввалилась в вагон. Оглянулась, гневно смотря на соседку, что до того сидела рядом с ней, но соседка опустила глаза и изучала пол, по которому им пришлось идти. Соседка не желала наступать на капли крови, украшавшие линолеум. Получасом ранее Нина уже попрощалась со своей жизнью. Потом — ещё раз, когда, увидев смерть одного из своих, террористы окружили его тело, что-то кричали на непонятном языке, стреляли, кажется, просто в потолок, но рикошет задел мужчину у одной из дверей и пробил ему колено. Мужчина вскрикнул, и его тут же убили. И после этого вновь наступила тишина. Труп мёртвого террориста оттащили к кабине машиниста — быстро, деловито, но невероятно бережно. А Нина словно впервые увидела старика напротив себя. Тот как сидел спокойно, так и продолжил сидеть — только теперь без зонта. Почему его не тронули, Нина не знала, да и не хотела знать, ей было действительно не интересно. А теперь их сгоняют в один вагон. Их гонят вперёд, подпихивают, не дают нормально встать — Нина видела, как нескольких выкинули с сидений, но больше не стреляли. Вагон, куда их привели, оказался самым чистым — здесь даже крови не было, но люди прибывали и прибывали. Садились прямо на пол, потому что скамейки все были заняты, и Нине пришлось сесть рядом с высоким плечистым детиной, что взирал на террористов с мрачной решимостью. Рыжий парень, тот самый, который кинул в убийцу сумочкой, остался в соседнем вагоне. Его задержали там, откинув в сторону от прохода. А вот мужчина-теперь-без-зонта шёл сразу следом за её соседкой. Зашёл, огляделся и не стал садиться, выбрав себе место рядом с дверью. Нина покрепче обняла сумочку, потом аккуратно нашла в ней бутылку с водой и сделала глоток. Помедлила, протянула соседке. — Пить хочешь? — Да, спасибо. — Та взяла, отпила и вернула бутылку Нине. — Как тебя зовут? — Нина. — Марина. При иных обстоятельствах они бы даже не заговорили. Даже если бы, по невероятному стечению обстоятельств, оказались в одной компании. Нина знала это так же чётко, как и то, что после этого — если она выберется живой — она соберёт вещи и уедет обратно. Подальше от столицы с её метро, с её террористами и с этой кровью. Выйдет замуж, родит ребенка, может, двух. Будет работать в местном магазинчике. Муж будет пить и к сорока годам станет развалиной. А потом и вовсе — помрёт под забором. Детей она станет поднимать на ноги, но те пойдут по кривой дорожке. И в шестьдесят она останется одна. Нет уж. Лучше тогда умереть здесь и сейчас. Раймонд застыл, замер, когда увидел, что масан от его броска падает. Вампиры умели двигаться очень быстро, но удар этот Малкавиан пропустил — чуд выкинул сумочку коротко, почти без замаха, с близкого расстояния и со всей силы. Раймонда удивило то, что произошло дальше. Движения пожилого чела он не видел, он даже не понял, как давно зонт-трость находится на коленях. И он не помнил — был ли зонт с челом, когда тот входил, но теперь он точно был. И торчал из затылка масана, остриём пробив череп у основания настолько сильно, что металлический набалдашник, окрашенный кровью и слизью, торчал меж зубов вампира. Повисла тишина. Настолько ощутимая, что Раймонд слышал дыхание каждого, кто находился в вагоне. Его не тронули. Масаны пробежали мимо, оттолкнули, окружили мёртвого собрата, один из них наставил на чела пистолет, и Ричард увидел, что чел поднял взгляд на масана, когда тот уже собрался нажать на спусковой крючок. Палец вампира дрогнул, и он отвёл дуло оружия. Поднялся шум, масаны кричали, разбирались, и смесь масари с испанским для Раймонда звучала дикой какофонией. А потом снова стало тихо. Вампиры унесли мёртвого и стали сгонять заложников в другой вагон. Чуд тут же подобрался — он не переставал верить в то, что сможет, что должен бежать, и теперь представлялся замечательный шанс — прыгнуть, пропасть между вагонов. Под поездом проскользнуть и попробовать выйти из зоны действия «рыбацкой сети»… Но враги подготовились на славу: в переходах был барьер. Он окружал пустое пространство, искрясь розоватым цветом, и Раймонд распознал «упругую колыбель» — такую любят ставить матери, когда не хотят, чтобы ребенок покидал определённую зону. «Колыбель» упиралась в металл, что исключало возможность её обойти, а уж без возможности колдовать или применить артефакты (Какие? У тебя с собой даже артефактов нет…) простой детский аркан становился непреодолимым препятствием. Раймонд почти дошёл до того вагона, где собирали всех, но его поймали за плечо и откинули от последнего перехода. — Стой здесь. — У Малкавиана, что смотрел на чуда, подрагивала верхняя губа и виднелись кончики игл. Чуд видел — чувствовал — что вампир просто на грани. И дело не в жажде, которая могла бы мучить масана. Дело было в том, что он терял над собой контроль от такого обилия пищи. Это могло бы стать проблемой. Но — не сейчас. Раймонд стоял и смотрел на челов, покорной толпой бредущих к новому месту ожидания смерти, и слушал вполуха, о чём говорят масаны. Масари он понимал средне. Скорее больше не понимал, чем понимал, но отчётливо различил фразу: «Вторая группа уже должна начать». И понял, что ему нужно бежать. Марина шла сразу вслед за фифой, которая сидела рядом с ней, а следом за Мариной шли другие люди, и девушка чувствовала, как тяжело и натужно в спину ей дышит мужчина. У него была грязная футболка, от него нестерпимо несло потом, но это сейчас не волновало девушку. Она вообще находилась в прострации после того, как увидела смерть террориста. Сколько она сегодня уже видела смертей? Десять? Двадцать? Но эта одна — смерть убийцы — почему-то оказалась последней каплей в чаше терпения. И Марина дрожала от ярости где-то внутри себя, но разум и чувства словно обмерли, и потому она шла, переставляя ноги, глядя на пол, стараясь не вставать в кровь. Когда фифа замерла перед ней в проходе между вагонами, Марина вздрогнула и тут же подтолкнула девушку вперёд — ей уже хотелось дойти до нового места (их не могут вести на убой, зачем на убой, убить могли бы и там, где убивали всех до того). Фифа оглянулась, обожгла Марину злым взглядом, но пошла дальше. В следующем вагоне была открыта одна из дверей, и несколько террористов подтаскивали к ней тела мёртвых пассажиров и выкидывали их в тоннель. Марина проследила за ними взглядом, удивлённо отмечая про себя, что за трупами не тянется ожидаемая кровавая дорожка. Тела падали вниз, издавая гулкий звук при падении, и Марина отвела взгляд. Думать не хотелось. Подумать было о чём, например, о том, что капли крови, которые попали ей на руку, когда из террориста его подельники вынули зонт, были холодными. Сначала Марина даже не придала этому значения, а теперь мысли — странные, страшные, непонятные — сами лезли в голову. Но думать их было ещё страшнее, чем не думать. У них холодная кровь. У трупов больше нет крови. — Пить хочешь? Марина вздрогнула, увидев перед собой небольшую бутылку с водой, и тут же взяла её, поблагодарив фифу. Но эта фифа не испугалась смерти, и Марина задала вопрос: — Как тебя зовут? «Как будто мне действительно интересно». — Нина. — Марина. В голове продолжал биться вопрос, не сошла ли она от страха с ума. Девушка перевела взгляд на пожилого мужчину в сером и, поняв, что его серые, стального цвета глаза смотрят на неё, одними губами спросила: — Почему вы их не боитесь? Почему они вас не трогают? — Вера. Вера может всё. Он ответил вслух, и стоящий у перехода мужчина с оружием оскалился. Марина судорожно кивнула и снова посмотрела на пол — тут он был чистый, но капли крови мерещились теперь ей везде. «Вера может всё». А эти ничего не делают тому, кто верит. У них холодная кровь. Они убивают ради забавы. Они все в солнечных очках. Что им скрывать тут, в помещении? Не маски — очки. Глаза? Алые глаза? Марина поняла, что нащупала ответ на все свои вопросы, и сжала руки в кулаки, чтобы не выдать охватившего её ужаса. Те, кто их захватил в заложники, — не люди. |